«Я просто не знаю, как можно работать на берегу»: Дмитрий с Камчатки о работе на рыболовных траулерах-процессорах

Общий морской стаж Дмитрия Чёрного составляет 26 лет. Дмитрий работает на рыболовецких судах на Камчатке и не понаслышке знает о том, что такое промысел. Он рассказал о том, как мечтал стать медиком, а стал моряком, о первом рейсе и первой зарплате, о том, как после одного из рейсов сразу отправился в армию, о разнице работы на старых ржавых судах и судах нового типа, о зарплатах на промысле, интересных случаях, реализованных целях благодаря морю и планах на будущее.

— Родился и вырос я на Камчатке в городе Петропавловске-Камчатском. Здесь же окончил школу в 1991 году и собирался поступить в местный медицинский колледж. Хотел прям стать медиком, но не поступил. И когда стал вопрос, что делать дальше, я волей случая оказался в местной мореходке потому, что только туда ещё был открыт набор в августе.

Причём все факультеты были уже набраны и только на факультете судовых механиков оставалось несколько свободных мест. Так я стал курсантом вместо студента-медика.

Судьба неукротимо делала из меня потомственного моряка потому, что отец мой тоже был моряком, а в то время на Камчатке, каждый второй мужчина был либо моряком, либо человеком, так или иначе, связанным с рыбной отраслью.

Как я уже сказал, до того, как я попал на промысловое судно, я нигде не работал. Я учился в морском училище на судомеханика и по окончании 3-го курса отправился на производственную практику в море. Я просто пришёл в отдел кадров тогда уже огромного рыбодобывающего предприятия, насчитывающего больше 40 единиц флота, (ныне это не менее большой преуспевающий холдинг) и попросился к ним мотористом-практикантом. Меня взяли без особых проблем и направили на большой морозильный траулер (БАТМ) мотористом. Мой первый рейс продлился тогда 2 месяца.

— Наш пароход направили на приемку красной рыбы. Это когда морские рыболовецкие суда стоят на якоре в открытом море, а им на переработку привозят лосось, пойманный на береговых неводах. Всё для меня тогда в этом рейсе было интересно. Первая качка, первые шторма, первые знакомства с настоящими морскими "волками". Мне нравилось всё: драить пайолы в машинном отделении, катать бочки с моторным маслом по палубе, шкерить рыбу в рыбцеху на подвахте.

И спустя 2 месяца рейса, я тоже ощущал себя настоящим морским волком. Когда я получил свою первую зарплату за рейс, тогда я и понял, что хочу быть мореманом. Это был 1994 год. И хотя времена для страны надвигались тяжелые, морякам платили достойно.

На часть своих рейсовых денег я тогда купил дорогую импортную видеокамеру «Рanasonic». Для 18-летнего пацана это по тем временам считалось очень хорошим вложением. В принципе, может именно тогда у меня появилось творческое увлечение к фото и видеосъемке. Спустя пару недель на этом же судне я отправился в свою первую загранку.

Мы пошли на ремонт в Южную Корею. Будучи за границей, экипажу полагалось жалование (суточные) в виде американских долларов. Это было что-то! Первый раз в жизни у меня в кармане были иностранные деньги. Я чувствовал себя супер. Надо отметить, что в то время попасть в загранку в таком юном возрасте было…в общем-то не передать словами. Все мои одногруппники по училищу проходили практику в более прозаических условиях. На каких-то буксирах, катерах и судах прибрежного лова.

И вот когда пришло время госэкзаменов и сдачи на диплом механика, я одурманенный морской удачей, решил пока не сдавать на диплом, а идти в следующий денежный рейс. Этот момент и повлиял на мою дальнейшую морскую жизнь. Диплом моториста я получил автоматом, так как учился на механика и решил, что ничего страшного если я пару лет мотылём поднаберусь опыта. Но я не учёл один момент. Как-то вернувшись с третьего по счёту своего рейса, меня ждал у трапа патруль из военкомата.

Дело в том, что, увлекшись своими морскими приключениями, я напрочь забыл про то, что у меня к тому времени закончилась отсрочка от армии. Мне уже за 19 перевалило. В общем, спустя неделю, как я вернулся с трёхмесячного рейса, я уже по форме летел на военно-транспортном самолёте куда-то в Хабаровский край служить родине (улыбается).

— Я знал работе на рыболовных судах с детства. Мой отец и отчим ходили в моря. Сначала я не хотел связывать свою жизнь с морем, но судьба распорядилась иначе.

Особо для это мне ничего не потребовалось. Я за всю свою морскую деятельность проработал в одной фирме «Акрос», а это уже, как 30 лет. Сначала, меня туда взяли, как практиканта, а потом забрали в армию, когда я по-прежнему числился, как практикант в этой фирме. Затем уже после срочной службы, я явился в отдел кадров, и поскольку по закону они обязаны были восстановить меня после службы на рабочем месте, то я без труда снова оказался в плавсоставе компании.

Придя из армии спустя два года, это был 1997 год, я столкнулся с такой проблемой, что на новых топовых судах, которые пришли в компанию пока я отдавал долг родине, должности моториста не были предусмотрены. А поскольку времена были тяжелые и мне нужно было скорее начать зарабатывать деньги, то я окончил ускоренные курсы матроса международного класса, было в то время такое звание. Эта корочка давала право попасть на топовые суда, работающие в то время с американцами и производящими филе минтая. Деньги даже среди моряков там платили просто космические.

Сразу после службы я восстановился на работу в компании и меня направили на старое, ржавое корыто типа СРТМ 70-го года постройки. Судно занималось промыслом краба. Но вся фишка этого рейса была в том, что денег там не платили вообще. От слова совсем. Каждый моряк, от старпома до матроса-буфетчика, после смены заготавливал краба лично для себя. Мы катали консервы, варили и морозили мясо краба, а потом по приходу в порт сбывали всё то, что заготовили по рыбным рынкам, ресторанам и просто скупщикам краба.

После того рейса я получил зарплату в виде двух чемоданов набитыми крабовыми консервами. Дальше имея уже на руках корочки матроса-международника, я отправился покорять топовые суда компании. Но туда так просто попасть было нельзя. Только по особой рекомендации особых людей (улыбается).

— Работа на судне – это монотонная рутина. Порой, день за днём, месяц за месяцем ничего не происходит. Каюта, столовая, и твоё рабочее место. В зависимости от того, к какой судовой службе ты принадлежишь. Либо это машины, если судомеханическая служба, либо рыбцех, если это производственная, либо «мостик», либо общесудовая служба, либо же палуба, если ты в службе добычи.

Последние лет 10 я работаю на крупнотоннажных судах компании. Это огромные траулеры-процессоры в 105 метров в длину, 20 метров в ширину и под 140 членов экипажа на борту.

Я работаю в общесудовой службе и моя задача на борту – это обеспечение пожарной безопасности на судне. Контроль средств и систем пожаротушения и поддержание в исправном, рабочем состоянии пожарного и спасательного имущества, а также недопущения нарушений пожарной безопасности членами экипажа на судне. Главное – это не допустить пожара на судне, а также в случае его возникновения, оперативно принять меры по его локализации и тушению.

— Самый лучший этап работы – это завершение долгого рейса, когда судно возвращается в родной порт. Это приятные хлопоты. Хотя, есть, конечно, некоторые напряженные моменты после того, как судно вернулось из рейса. Это, конечно, то, что сразу куча проверяющих и контролирующих органов поднимаются на судно. И им приходится предъявлять на проверку спасательное и пожарное оборудование и документацию. Ещё при стоянке в порту немалые хлопоты доставляют рембригады, которые при проведении ремонтных работ так и норовят что-нибудь поджечь или взорвать своими газорезами. Приходится их усиленно контролировать.

А вообще, как я уже говорил выше, первый раз на судно я попал много-много лет тому назад, и ощущения мальчишки, попавшего первый раз на флот, будут в корне отличаться от ощущений матерого моремана. Расскажу один случай. Это было в начале 2000-х. Меня компания направила на небольшое судно типа СТР. В народе этот тип судов называют «чебурашка». Так вот, пришёл я туда вахтенным мотористом. Судно собиралось в рейс и через пару дней должно было выйти в море. В первый же день работы на этом ржавом, от клотика до киля «корыте», я попал на суточную вахту. Сначала, как всегда, крутил какие-то гайки и мыл фильтра в машинном отделении, а к вечеру решил попить кофе.

Я поднялся в кают-компанию и поскольку рабочий день для экипажа к этому времени был уже окончен и люди ушли на берег, то в маленьком помещении столовой был выключен свет и никого соответственно не и было. Когда я включил свет, то оказался посреди шевелящихся стен и потолка. Всё вокруг меня шевелилось. Это жуть! Такого количества тараканов я не видел никогда. Это было подобно сцене в фильме про Индиану Джонса, когда они пробирались сквозь пещеру, наполненную жуткими насекомыми.

Я так и стоял с кружкой посреди этого шевелящегося хаоса и не сразу заметил, как эти твари падали с подволока мне на голову и за шиворот. Когда я наконец понял, что уже целые полчища тараканов ползают по моей голове, шеи и спине, я как пуля вылетел из этого помещения на палубу. Я принялся оттряхивать и смахивать этих «животных» с себя и только в этот момент обратил внимание на кружку, которая была у меня в руках. Она была почти доверху наполнена живыми тараканами. И тут меня чуть не стошнило. На утро я списался с этого «корыта».

— Для членов экипажа на траулере два распорядка дня. Матросы-обработчики работают по сменам 6 через 6 часов. Все остальные – 12 через 12 часов. В компании, где я работаю, в крупном рыбодобывающем холдинге, рейсы в среднем длятся по 3-4 месяца. Затем происходит смена экипажа. На каждое судно компании предусмотрено по 2 экипажа, которые меняют друг друга.

Условия жизни и работы на современных судах, конечно, в корне отличаются от тех, которые были на старых пароходах в те времена, когда я начинал свой морской путь. Сейчас есть все условия. Душевые и санузел в каждой каюте. Есть сауна на судне, спортзал, телевидение более 100 каналов, связь, хорошая кормёжка по типу «шведский стол», овощи, фрукты, с этим проблем нет. Спиртное запрещено.

— В компании, где я работаю минимальная ежемесячная сумма при стоянке в порту будет примерно 60 тысяч рублей. А вот по максимальной сумме оплаты, здесь конечно всё зависит от желания работодателя. Ну, самые денежные рейсы это зимние на добыче минтая. На этой путине, опять же я в других конторах не работал, поэтому мне не с чем сравнивать. Так вот, за зимний рейс матрос может заработать от 900 тысяч рублей до 1,5 млн рублей. Это за 4 месяца. Зависит ещё и от типа судна. Во время летних и осенних рейсов, выходит меньше. Примерно от 400 до 800 тысяч.

Размер зарплаты и бонусов, конечно, определяет судовладелец. Здесь каких-то закономерностей нет. Из каких расчетов начисляется зарплата на экипаж, трудно сказать. Всё зависит от экономической составляющей, для компании, я так полагаю. Но одно можно сказать точно – чем больше ты поймаешь рыбы, тем больше получишь денег.

Общий морской стаж у меня 26 лет. Из них чисто в море, на судне я провел более 12 лет. В 2026 году мне должны уже будут назначить морскую пенсию. В общем задница у меня точно в ракушках (смеётся).

Как изменилась моя жизнь с момента первого восхождения на судно и до сегодняшнего дня? Я стал на 30 лет старше (улыбается). Обзавёлся семьёй, женой и детьми. Из самых прям таких достижений за столько лет работы, это конечно то, что год назад нам с семьёй удалось наконец переехать с холодного Камчатского края в южный регион страны, поближе к теплому морю, и в новую квартиру расположенную в хорошем премиум-класса жилищном комплексе.

Ну а так, смотря, что считать достижением. Мы все, растем с годами, к чему-то стремимся, о чем-то мечтаем. Если в начале моей морской жизни было пределом мечтаний купить импортную видеокамеру, то спустя 30 лет я, конечно, мечтаю о другом. Например, выучить детей или купить им каждому по квартире. Конечно, с нынешней мировой обстановкой и огромными ценами на всё, к своим целям идти становится всё сложнее и дольше. Но как говорится: «Где наша не пропадала!».

— По возвращении на сушу живя на Камчатке, я любил путешествовать по краю. Там очень красивая природа. Охота, рыбалка, пытался как-то даже подняться на вулкан. Залез только на половину (улыбается).

Живя сейчас в южном регионе, тоже уделяю время путешествиям. Отсюда можно относительно не затратно отправиться в любую точку страны, либо на автомобиле, либо на поезде. Мы часто с семьей отправляемся на море. Для нас северян – это пока очень необходимо. В дальнейшем, конечно, планируем посмотреть нашу необъятную страну. Но пока только море.

Хоть через два года у меня пенсия, но моря я пока бросать не собираюсь. Я просто не знаю, как можно работать на берегу. Не знаю, как можно ходить на работу с 8.00 до 17.00 часов каждый день на протяжении долгих лет. Хотя мысли про то, чтобы завязать с морем, конечно, есть. Но пока для береговой жизни я ещё не созрел.

Илона Ангел